Виктор КРАМАРЕНКО
ДАР РАССКАЗЧИКА
Александр Матвеев. «Люди из ниоткуда». Рассказы и новеллы. «Наукова думка», Киев; МГО СП России, Москва, 2009
Кто-то из великих сказал, что на создание одного рассказа он потратил столько же душевных сил, сколько израсходовал на целый роман. Это он, конечно, слукавил. Хотя и «Судьба человека», и «Матрёнин двор» по-другому, наверное, и не напишешь. Малая форма, как и вся проза, без доверия к читателю — ничто, макулатура, пустая трата времени. И нужно много отдать сил и таланта, чтоб читатель тебе поверил. Ярким примером в этом смысле является замечательный русский писатель Юрий Казаков, у которого каждый рассказ — шедевр, и которому веришь безоговорочно.
Иные рассказчики поставили своё ремесло на поток. И много преуспели. Кажется, у Хемингуэя спросили, что он будет делать после того, как поставит последнюю точку в рассказе, тот, не задумываясь, ответил: «Берусь за новый». Но в большинстве случаев выходит наоборот. Поток превращается в рутину, от которой ни писателю, ни читателю радости нет. Я это к тому, что всё зависит от качества, от доверительного отношения писателя к читателю, а иначе и незачем писать.
Я очень рад, что мой давний друг, поэт и переводчик, Александр Матвеев обратил свой талант к прозе. Он открылся мне по-новому, неожиданно, без модных ныне выкрутасов, спокойно и тихо, с такими же «тихими», как у Платонова, рассказами. И, главное, зацепил именно своей простотой, доверительностью, иронией. Такая проза мне по душе. Читаешь и понимаешь, что автор любит всех своих героев, невзирая на помыслы и поступки, всех без исключения — и благородных, и подлецов… А это, судя по нынешней вакханалии в прозе, дорогого стоит. Сейчас же как: если негодяй, так заявляют об этом на первой же странице, чтоб легче было потом складывать образ, если же присутствует любовь, то сразу героев бросают в постель, дабы не утруждать себя в дальнейшем романтическими сложностями и нестыковкой характеров. Идут по лёгкому пути. А где же внутренний мир героя, сомнения и ошибки, где путь к величию или падению его души? Там ведь не только плохое намешано, да и не писателю, по большому счёту, судить о своих героях. Это дело читателя.
Мне кажется, Александр Матвеев открыл в себе дар именно такого рассказчика, не навязчивого, не гнетущего, не утверждающего, где чёрное, а где белое. Свою точку зрения высказать он полностью доверяет тому, кто при-коснётся к его прозе. И это, по-моему, правильно.
Меня потряс первый рассказ, с которого и начинается книга, — «Молчание Шурика». История начинается на поминках умершего деревенского старика. То ли убитого, то ли от возраста уставшего жить. Люди за столом в основном молчали, роняли скупые слёзы, переглядывались, перешёптывались. Рядом тихо лежал пёс усопшего — неказистая, беспородная псина по кличке Шурик. Он внимательно наблюдал за происходящим, с неохотой ел, когда подносили, по-своему поминал друга. Обычно лаявший на всю округу, а теперь молчавший...
Пронзительный, убивающий наповал рассказ. Автору удалось проникнуть в сознание дворняги и показать его горе.
Хорош рассказ о превратности судьбы «Боль любви». Пятидесятилетний литературный критик ждёт молодую жену. Ждёт, волнуется. У той встреча с однокурсниками. Проходит час, другой, а её всё нет. Только под утро ему удалось заснуть. И увидел он во сне бывшую свою жену, плачущую, не находящую себе места, повторяющую как заклинание его имя. Молодая так и не пришла — ни домой, ни в больницу, куда он попал с инфарктом. Пришла бывшая.
Простая, сотни раз повторяющаяся история любви разных по возрасту людей, история превратности судьбы — как говорится, что имеем, не храним… Но и здесь писатель никого не осуждает, не поучает народной мудростью, не указывает на Божью кару. Его задача только рассказывать, но так, чтоб читатель ни на минуту не сомневался в её подлинности.
Замечательный, где-то даже философский рассказ, давший название книге, — «Люди из ниоткуда», перекликающийся с фантастикой и мистикой Брэдбери. Писатель подобрал на дороге бомжа. Кто, откуда, как зовут — не-известно. Тот лишился памяти. Как ни старались врачи, как не пытался и он помочь несчастному вернуться к настоящей жизни, ничего не получалось. Но через некоторое время музыка возвратила ему память, и тот стал полноценным человеком. Эта история настолько заинтересовала писателя, что он на-чал досконально изучать этот вопрос. И оказалось, что таких людей — без имени, без судьбы — довольно-таки много в нашей стране. В одночасье лишившихся памяти, расчленивших свою жизнь на до и после. У писателя складывался материал, подтверждались факты, к нему уже обращались за помощью родственники таких же, как бомж, зомби. Но тут пошли угрозы — и не от бандитов-аферистов, и не от властей и тех, кто при кормушке, а во-обще… не от людей. Иная форма жизни (добрая ли, злая) была против такого исследования, и, естественно, не допустила огласки.
Александр Матвеев оказался мастером рассказов-зарисовок. В книге в изобилии такого рода картинки, будто объективом кинокамеры выхватывающие из жизни моменты и придающие ей определённый смысл и объяснение. Это и «Певица», где стареющую диву обманул меценат, оказавшийся вором-медвежатником. Пока она демонстрировала ему своё искусство, тот грабил банк. Это и «блаженный Кирилл», обнаруживший в себе способность ходить по воде. Ни с того, ни с сего наградил его Господь таким чудом, но не подсказал, что с ним делать. Это и рассказ «Текила», в чём-то напоминающий шукшинские хохмы. Там в самолёте наш, новый русский, пьяница, пока употреблял текилу, мог свободно разговаривать со своим соседом по-португальски, и тот его тоже понимал. Но когда проспались и вернулись на землю, этот дар полиглота у обоих пропал. Это и «Судья», где попутчик в купе оказался не судьёй, а поездным вором…
Все эти рассказы мне импонируют тем, что в казалось бы простых, незамысловатых, в самых что ни на есть обыденных ситуациях автор находит ту изюминку, без которой рассказ был бы пресным и неинтересным. Но, найдя, не заостряет внимание на ней, а проходит дальше. Он понимает, что читатель именно её и заметил, но она для него — не главное. А это, я вам скажу, мастерство. Такие рассказы как «Маруся» о борделе, «Пауки» о кровавых разборках бизнесменов служат тому подтверждением. Детали в прозе важны, спору нет, но они ничего не значат, даже захламляют текст, если за собой не ведут образ. В этих же рассказах они работают.
Отдельно хочу отметить новеллы писателя. Их всего две, но имеют большую эстетическую важность. «История песни» — о Николае Михайловиче Карамзине, авторе «Истории Государства Российского», отступающем в обозе вместе с русскими войсками из захваченной французами Москвы. Рукопись его «Военной песни» затерялась, и только в 1917 году, когда матросы жгли в камине барские бумаги, она обнаружилась и дожила до наших дней. Трепетная, поучительная история. И «Тайна бонбоньерки» — о старинной шкатулке для конфет с секретным дном. В ней помимо рукописей Фета, Коз-лова и других поэтов оказались и сокровища.
Прочтите книгу Александра Матвеева «Люди из ниоткуда», я уверен, откроете для себя новое имя в русской литературе.
И заканчивая, хочу сказать ещё несколько слов. Помимо дара рассказчика у Александра Ивановича есть ещё одно качество, по нынешним временам редкое и затюканное, но без которого не бывает ни хорошей прозы, ни хорошего человека. Это совестливость. Так пожелаем же ему новых замечательных книг. Пусть его дар несёт людям радость и чувство сопричастности.
Виктор КРАМАРЕНКО
