Матвеев А. И. Покатились небылицы. Притчи. Плутни. Басни. Песни. Частушки. М., 2013.
 

Торопцев Александр Петрович


Учитесь слушать!

Книга Александра Матвеева состоит из трёх разделов: «Всяко бывает в царстве бобровом…», «Коромысло – два ведра», «Захалявные частушки». Их объединяет, на мой взгляд, желание автора не просто рассказать людям о разных фактах и событиях нашей жизни, но проникнуть в святую святых любого народа, в его язык и в стиль мышления, то есть в душу народа.

Сверхсложная задача для любого писателя, потому что:

- главными богатствами любого государства являются одновременно земля, народ и язык, квинтэссенцией которого является художественная литература, квинтэссенцией которой, в свою очередь, является поэзия;

- В каждом народе сосуществуют три типа мышления: образно-интуитивный, системный, прагматический. Обычно какой-то из этих типов мышления превалирует, а то и доминирует. В США доминирует прагматический тип мышления, В Японии, на Индостане превалирует системный тип мышления, а в России превалирует, если не доминирует, образно-интуитивный тип мышления. Это не значит, что государство с тем или иным доминирующим или превалирующим типом мышления лучше других. Синие глаза не лучше зеленых, или карих, или голубых в крапинку…



- Так называемый «народный язык», язык простолюдинов, несёт в себе могучую силу, громаднейший творческий потенциал. Непревзойденные по художественным достоинствам эпосы народов мира – яркое тому доказательство. Но есть и другие доказательства этого утверждения.

Вспомним поэтов джахилийи. Именно арабские поэты доисламской эпохи не только дали человечеству шедевры поэзии, но и довели до поэтического совершенства так называемую «народную поэзию». Недаром позднейшие критики, литературоведы и историки поэтического искусства назвали их «поэтами-бедуинами», а некоторые из ценителей и знатоков поэзии с некоторыми даже пренебрежением употребляли этот термин в своих трудах: «Что вижу, то и пишу, какая же это поэзия?!». Да, так и работали поэты джахилийи! Но как они видели свой суровый мир кочевников! Как они его писали!! И как им удалось выжить после принятия арабами ислама! И как их ценили те же мусульманские поэты (их называли «книжниками»), даже суфии!

Вспомним далее, что в так называемые Средние века, например, в Европе, на Апеннинском полуострове, процветала поэзия на латинском языке. И только в 1304 –1307 гг. Данте Алегьери написал трактаты «О народной речи» на латинском языке и «Пир»,  ставший первым произведением философской прозы на народном итальянском языке. Прошло еще 134 года. 22 октября 1441 года во Флорентийском соборе состоялось публичное соревнование между гуманистами, приверженцами латыни в литературе и в научных трудах, и писателями, сторонниками народного, тосканского языка. Слушателей собралось много: члены правительства, архиепископ, высшее духовенство, послы, весь литературный мир, десять судей из лагеря гуманистов. Этот спор затеял Леон Баттиста Альберти, уверенный в необходимости и великом благе для общества использования народного тосканского языка в качестве литературного, научного, государственного. Затея Альберти с треском провалилась. Серебряный венок, предназначенный победителю, стал собственностью собора, а латынь надолго укрепила позиции в Италии. Хорошо это или  плохо? Ответила на данный вопрос история: итальянский язык, поэтический, образный, мелодичный - оперный! — занял подобающее ему место и в науке, и в жизни, и в поэзии.

Подобное случалось, практически, во всех странах Европы. Подобное не могло случится в арабских странах! Там «книжники» (по-европейски, гуманисты) встречались на поэтических сходах с бедуинами, и те, и другие читали друг другу свои стихи, радовались находкам, не принимали неудачи…

Поэзия в их душах жила той суровой жизнью, теми, близкими к предельным, жесткими, а часто жестокими реалиями, которые и к поэзии, предъявляли самые  суровые требования: или ты вся в нас, с нами и для нас, или отправляйся по добру, по здорову во дворцы и города.  Это в обжитых цивилизационных центрах могут творить и царствовать поэты, о которых впечатлительные дамы говорят: «Он весь в своих стихах!» Пустыням такие поэты противопоказаны. Таким поэтам пустыни противопоказаны. Такие поэты придут на Аравийский полуостров во второй половине VII в. Арабский ураган уже наберет несокрушимую силу, быстро распространяя по странам и континентам крепкую волю, объемную идею, в которой поэтическая линия Аравийской пустыни была на удивление стойкой и обладала способностью возбуждать своей энергией поэтические мысли и  образы совершенно разных поэтов.

Абсолютное чувство жизни. Стопроцентное проникновение в ее волнительную красоту. Несгибаемая искренность. Или. Племенной патриотизм. Рыцарское отношение к женщине. Бесшабашное самопожертвование. Или. Обостренное до предела отношение к справедливости. Наивная ранимость. Возбудимое спокойствие. Или. Неизживная детскость. Восторженная скупость. Пустынная жажда красок. Или. Упоительный лет коней и верблюдов. Стремительность линий и форм. Смертельная радость боя.

Это – поэты-бедуины V-VII вв.

На поэтических сходах иной раз звучали такие слова «книжников»: «Нам пора ехать к бедуинам на учебу!» Этим сказано всё. Это долгие века не понимали европейские гуманисты. В России первым понял силу родного языка Иван IV Грозный, на русском народном языке писал свое житие огнепальный протопоп Аввакум. А потом родился Пушкин, который нашел гениальные сопряжения светского русского языка и народного русского языка. И получилась великая русская поэзия и литература вообще.

У каждого народа свой путь. Но нам сейчас важно отдать должно поэтам-бедуинам, которые задолго до Флорентийского собора, ИванаIV Грозного, протопопа Аввакума и Александра Сергеевича Пушкина несли арабам великую поэзию…

И нам сейчас важно понять суть всем известной фразы М. И. Глинки: «Музыку создает народ, а мы её только обрабатываем». И еще важнее нам понять, что и литературу создает народ, а писатели только обрабатывают литературную строку.

Да, народу неведомы (и это хорошо!) тайны поэтики. Да, он ничего не знает о типах мышлениях – и это тоже хорошо! Да, он в своей строке бывает груб и неотёсан, жёсток, а иной раз и жесток. И чтобы прочувствовать поэтическую красоту, например, в частушках, которые я слышал на свадьбах и на пятачке у моего подъезда в домодедовском Жилпоселке в 1950-1960-гг., нужно иметь не только светское образование, но и умение, и желание, и способность не только слушать, но и слышать.

Далеко не все, эрудированные и образованные россияне наделены этой способностью.

Александр Матвеев, на мой взгляд, обладает этим даром, о чём и говорят сочиненные им притчи и плутни, басни и частушки, собранные в книге «Покатились небылицы». Жизнь-то у него богатая и в прошлом, и в настоящем. И доводилось ему слушать и видеть всякое. И хорошо, что он услышал и увидел, и оставил в сердце своем громадный опыт.

И хорошо, что он рискнул и стал записывать в народных жанрах увиденное и осмысленное им.